Перо динозавра - Страница 116

116

Он вышел вдруг из центрального ряда, и Анна вздрогнула. Он оброс щетиной, под глазами залегли тени. Он смотрел на пакет из супермаркета.

— Вы принесли еды? — хрипло спросил он.

— Да, — ответила Анна и попыталась сформулировать извинение, но что бы она ни сказала, придется раскрыть, что Йоханнес мертв, поэтому она просто замолчала.

— Он здесь был, — прошептал вдруг Тюбьерг.

— Йоханнес? — спросила Анна, вытаращив глаза.

— Нет. Здесь был Клайв Фриман. Несколько часов. Я прятался вон там, — Анна вдруг заметила, что по его виску катится капля пота. — Зачем он приходил? Он делал вид, что рассматривает скелет моа. Возился с костями. Потом ушел. Что ему нужно было?

Они прошли немного назад, в сторону света.

— Хм, ну, наверное, посмотреть на скелет моа, — сказала Анна. Потом она повернулась так, что они оказались лицом к лицу. — Эрик, — сказала она. — Фриман маленький старый человечек. Он вас не убьет. Какая ему от этого выгода, ну вот правда? Он же не докажет так свою правоту, — хотя и закроет рот самому ярому своему оппоненту, подумала Анна. Рот Хелланда уже закрыт навсегда. Это правда странное совпадение. Она снова проверила свой телефон. Сети не было. Без десяти четыре. Сорок минут до встречи с Йенсом. Она вдруг поняла, что не представляет, о чем они будут говорить, и растерянно потерла лоб.

— Эрик, — умоляюще сказала она.

— Я останусь здесь. Я выйду, когда он уедет. Можете считать меня дураком и параноиком. Может быть, так оно и есть, — Тюбьерг упрямо смотрел на нее. — Хелланда похоронили? — спросил он.

— Да, — ответила Анна.

— Вы купили от меня цветов? — спросил Тюбьерг.

— Да, — соврала Анна. — Красивый букет от нас двоих. Фриман тоже был на похоронах.

Тюбьерг кивнул.

— Ну вот пожалуйста, — таинственно сказал он.

— Мне пора идти, — сказала Анна. — Но я зайду завтра.

— Хорошо, хорошо, — сказал Тюбьерг и сел боком к ней за один из маленьких рабочих столов. Анна схватила его за плечи и развернула к себе.

— Эй. Я вам помогаю, вы это понимаете? — спросила она.

Тюбьерг посмотрел на нее вдруг посветлевшими глазами и сказал:

— Исследования — это моя жизнь. Все, для чего я живу. Если я не могу заниматься исследованиями, мне все равно, что со мной будет. Я останусь здесь. Можете прийти и сказать мне, когда он уедет, тогда я выйду. И обязательно поговорю с полицией. Но ни секундой раньше, — он снова развернулся к письменному столу. — Когда я получу постоянную ставку, я выстрою заново новое отделение позвоночных. Динамичные исследования, молодая команда, — мечтательно сказал он.

Анна почувствовала, что сейчас заплачет. Вместо этого она повернулась и вышла.

Йенс жил в центре Копенгагена, на улице Ларсбьёрнсстреде, на верхнем этаже, над старой типографией, вход со двора, через ворота. Он жил в этой квартире с тех пор, как переехал с острова Фюн и формально развелся с Сесилье, Анне было тогда около десяти лет. В то время в заросшем деревьями и кустами внутреннем дворе была автомастерская. Тогда Анна бывала у него постоянно, теперь эти визиты совсем сошли на нет. Иногда она заходила за ним на Ларсбьёрнсстреде и они шли обедать в «Сабинес» или в торговый центр за рождественским подарком для Сесилье. Внутренний двор теперь был вычищен, вылизан и забит новенькими машинами. Старая типография выглядела неуместно среди модных рекламных агентств, офисов архитекторов и курьеров в зеленой форме, снующих с заказанными товарами, от суши до вазы для фотосессии. Они наверняка даже представить себе не могут, что кто-то живет здесь как Йенс. Анна поднялась по деревянной лестнице на ветхую галерею, в дальнем конце которой была квартира Йенса. На веревке перед ней сушились носки. Анна позвонила в дверь. Он вышел из кухни, она видела его через окно. Волосы торчали в разные стороны, он выглядел так, как будто был измучен многочисленными излишествами прошлой ночи.

— На кого ты похож? — вырвалось у Анны. Она быстро его обняла, этого было достаточно. От него шел крепкий застаревший запах спиртного.

— Вчера было уже поздно, я лег спать, но не смог заснуть.

— Это миф, что от алкоголя хорошо спится, на самом деле только хуже, — сказала Анна.

— Ну, я предпочел спать плохо тому, чтобы не спать вообще, — пробормотал Йенс. Они уселись в гостиной на диване из лакированного бамбука, диванным подушкам было восемь миллионов лет. Перед диваном стоял набитый газетами низкий журнальный столик. Квартира была в мансарде и вся состояла из одного помещения, разделенного четырехметровой стеной. Со стороны гостиной стена была заставлена книгами, и хитрое приспособление из железной трубки и стремянки позволяло Йенсу доставать их с верхних полок. Анна могла рассмотреть за стеной кухню, полувывалившийся из пакета белый хлеб, открытую пачку масла. На полу лежал пузырящийся вязаный лоскутный коврик.

— Давай, может, лучше выйдем куда-то? — извиняющимся голосом спросил Йенс. — Я угощу горячим шоколадом.

Анна недоверчиво посмотрела на него:

— Ты что, пытаешься избежать разговора?

Йенс бросил на нее усталый взгляд:

— Да, наверное. Ладно, останемся здесь. Хочешь чаю?

— Нет, спасибо, — ответила Анна, усаживаясь поудобнее. — Все, чего я хочу, — это объяснения.

Йенс посмотрел на нее измученно и вдруг расплакался. Анна изумленно уставилась на него. Она никогда раньше не видела отца плачущим.

— Мы никогда не хотели сделать тебе больно, девочка, — сказал он. Он встал, безвольно опустил руки и выглядел одиноким и растерянным, в джинсах и рубашке, слишком толстопузый, с неопрятными, давно не стриженными волосами. Анна почувствовала комок в горле. Йенс сел в потертое кожаное кресло напротив нее, он разглядывал свои сложенные на коленях руки.

116