Перо динозавра - Страница 27

Клайв продолжал таращиться в экран почти двадцать минут. Потом он смял в руке банку из-под колы.

Дома, в Ванкувере, Кэй встретила его с нервной улыбкой на губах. Телефон в то утро звонил не переставая, и она обещала, что он перезвонит… — дальше следовал длинный список, в котором кого только не было, начиная с коллег с кафедры позвоночных и заканчивая представителями национального телевидения. Джек не звонил.

Клайв сделал себе тарелку бутербродов, успокаивающе потрепал Кэй по щеке и направился в свой кабинет, где спокойно пообедал. Китайская находка — это, вне всякого сомнения, древняя птица. У динозавров не было перьев. Он загрузил сорок восемь писем и быстро пробежал их глазами. Раздраженно открыл письмо от Ларса Хелланда. Ну естественно, датчанин же никогда не мог удержаться от комментария при удобном случае. И конечно, в его обычном благожелательном тоне, так подозрительно похожем на дружеское поддразнивание. Клайв удалил письмо.

Закончив дела за компьютером, он откинулся в кресле и попытался перестать думать о Джеке. Почему тот не позвонил? Клайв до сих пор так и не знаком с Молли, женой Джека. У них недавно родилась вторая дочь, а Клайв еще первую не видел. Когда-то именно Клайву доставались все редкие ослепительные улыбки Джека, именно Клайв заставлял Джека вскрикивать от удивления, именно Клайв рассказывал ему что-то настолько интересное, что кончик языка застывал у Джека в уголке рта. Теперь все это наверняка достается Молли и двум маленьким девочкам. В то же время Клайв прекрасно понимал, что и сам держит дистанцию. Джек тоже видел его сыновей, Тома и Франца, только однажды, и то случайно — мальчики заехали за Клайвом в университет, и они все вместе неожиданно столкнулись с Джеком на парковке. С Кэй Джек мельком виделся на одном ужине после конференции, куда сам пришел без жены. Но дистанция — это одно, а демонстративная пропасть — совсем другое. Джек был подчеркнуто приветлив и вежлив, у него всегда находилось время для разговоров на профессиональные темы, но за пределами работы Джек был для Клайва совершенно закрыт, и Клайв этим мучился. Это не значит, что он хотел бы, чтобы они встречались семьями, с женами и детьми, нет — при одной мысли об этом его бросало в пот. Но между Клайвом и Джеком существовала связь, а Джек, кажется, отказывался это признавать, даже когда они оставались наедине. Но ведь это же абсурд. Клайв знал Джека лучше, чем кто-либо другой. Джек был у него в крови, в кончиках пальцев, которые до сих пор помнили ощущение от взъерошивания его темных волос.

Джек прекрасно знал, что благодаря этому якобы пернатому динозавру у Клайва теперь прибавится ненужной работы. Что несколько следующих недель он вынужден будет потратить на укрепление своих пошатнувшихся позиций и доказательство несостоятельности тех выводов, которые пресса и все остальные идиоты сделают на основании находки. То, что Джек не хотел пускать Клайва в свою жизнь, могло быть случайностью или даже собственной виной Клайва. То, что Джек не позвонил, случайностью не было.

В понедельник Клайв провел внеочередное заседание отделения, сразу после которого был выпущен пресс-релиз, в котором говорилось, что отделение эволюции, палеобиологии и систематики птиц Университета Британской Колумбии вне всякого сомнения признает интерес и ценность находки, но не станет делать никаких дальнейших выводов, пока им самим не представится возможность описать животное. Потом Клайв заполнил заявку на предоставление доступа к животному, прекрасно зная, что пройдет несколько месяцев, прежде чем она будет удовлетворена.

Проходили недели и месяцы. Джек по-прежнему не звонил.

В январе следующего года двое китайских палеонтологов, Чанг и Лаам, наконец-то описали и классифицировали животное, и Клайву выпал случай позлорадствовать. Чанг и Лаам все-таки считали, что имеют дело не с динозавром. Они назвали находку синозавроптериксом и заключили, что это очень древняя птица, поэтому нет ничего странного в том, что она покрыта перьями.

Но радость Клайва была недолгой. Окаменелости в буквальном смысле лезли из китайской земли одна за другой, и во всех новых случаях у Чанга и Лаама не было никаких сомнений: это динозавры, а не древние птицы. И все они были покрыты перьями.

Клайв напомнил о своей заявке с просьбой собственноручно описать синозавроптерикса и, когда ее наконец-то одобрили, немедленно вылетел в Китай. На описание ему понадобилось две недели, кроме того, до отъезда обратно в Канаду он успел поближе рассмотреть и каудиптерикса, и протархеортерикса. Клайв остался настолько доволен результатами, что позвонил Джеку прямо из Китая и попросил его не занимать передовицу. Его энтузиазм был заразительным. Джек смеялся в трубку, говорил, что связь просто ужасная, и просил Клайва перезвонить, когда тот вернется домой.

До отъезда оставалось еще два дня. Клайв пребывал в неожиданно прекрасном настроении и слонялся по улицам без дела. Было абсолютно очевидно, что и бейпяозавр, и синорнитозавр, и микрораптор, и каудиптерикс, и протархеоптерикс были древними птицами, а не динозаврами. Китайцы к тому же оказались очень приветливыми, а вовсе не закрытыми, как он представлял, и кормили здесь отлично. Однажды днем он проходил по цветущему вишневому саду, в котором белые лепестки падали на проходящих поэтическими узорами, и подумал, как было бы хорошо, если бы Джек оказался сейчас рядом с ним. Если бы они просто могли провести хоть какое-то время вместе. Джек был популяризатором науки, и лучшим в своем роде, но эта роль имела и свои издержки. Клайв не сомневался в том, что Джек разделяет его научную позицию, но Джек, будучи вынужден ориентироваться во множестве других тем, не мог проникать во все закоулки таких узких споров, как о происхождении птиц. Появись у них возможность побыть вместе, Клайв смог бы объяснить Джеку все детали — и какой козырь оказался бы тогда у него в руках! «Scientific Today» продавался лучше чем когда-либо, все его коллеги читали этот журнал и хотели там публиковаться. Джек и Клайв могли бы стать неразлучными друзьями.